![]()
В гибридной войне Кремля есть важная особенность. Когда в конце 2020 года стали появляться подробности массовой кибератаки России на Соединенные Штаты, это вызвало гнев и тревогу, но вовсе не искренний шок. Скорее, новости об атаке сопровождала атмосфера неизбежности. Эта в некоторой степени сдержанная реакция показывает, насколько западный мир привык воспринимать враждебность России как данность. Так было не всегда. Каких-то восемь лет назад, в октябре 2012 президент США Барак Обама относился к России настолько спокойно, что даже подтрунивал над своим соперником на выборах Миттом Ромни за то, что тот называл Россию геополитическим врагом Америки номер один. «80-е только что позвонили с просьбой вернуть им их внешнюю политику, потому что, знаете ли, холодная война уже 20 лет как окончена», — съязвил тогда Обама. Как же меньше чем за десять лет от президентских острот мы перешли к новой холодной войне? В то время как короткая война Москвы против Грузии в 2008 году уже создала натянутость в отношениях, настоящий переломный момент наступил в феврале 2014, когда Россия вторглась на Крымский полуостров.